Музыку слушать мне сложно. Мозг считает это занятие тяжелой работой. А стихи читают себя сами.
КОЩУНСТВЕННОЕ. ПИСЬМА КИОТСКОМУ ПРИЯТЕЛЮ
Нынче холодно. Гарпунщик босоногий,
Посиневший от стояния в прибое,
Мне принес угрей, ракушек и миноги,
Я же кисточкой беседую с тобою.
читать дальшеЕсли в мидии нацедишь сок от груши,
И потом в золе вишневой разогреешь,
Аромат и вкус получится не хуже,
Чем сокровище тридцатилетней гейши.
Трех бродяг позавчера на полустанке
Я в капусту изрубил, но ненароком.
Сочинил об этом неплохие танка
И одно весьма посредственное хокку.
Меч затуплен, кисть линяет, а чернила
Жидки, словно их разбавили китайцы.
Самураю ничего уже не мило,
Разве ниндзю изловить, отрезать яйца.
Как в столице? Как там сёгун, как микадо?
Все никак не могут поделить налоги?
У соседской поварихи контур зада
Интересней, чем у дам придворных многих.
Мне один быков погонщик, старый айну,
Рассказал, что сделал некий вывод главный:
Никакого смысла нету в жизни стайной!
Взгляд, конечно, очень дзенский, но забавный.
Приезжай, попьем сакэ, закусим рыбкой,
Пофехтуем на закате над обрывом.
Коль сорвешься – провожу тебя с улыбкой.
Коли я сорвусь – возьми в подвале пива.
Думаю, оно уже сбродило.
Время собирать и время тратить.
Выпей и богам возлей, мудила:
Там немного, но на похороны хватит.
Денис ДрагунскийВ Гамале все погибли, кроме двух сестёр Филиппа.
Во время тройной зачистки их не смогли найти.
Гамала относилась к городам крепостного типа,
куда очень трудно ворваться и откуда нельзя уйти.
читать дальшеС трёх сторон высокие стены, а с четвёртой - гребень обрыва,
висящий над чёрной прорвой, куда страшно даже смотреть.
Около пяти тысяч жителей, когда ещё были живы,
бросились в эту пропасть, предпочитая лёгкую смерть.
С ними были деньги и вещи - довольно странный обычай!
Спуститься туда сложно, подниматься ещё трудней.
Но кое-кто из солдатиков всё же вернулся с добычей.
(И некоторые предметы сохранились до наших дней.)
Хронист, описавший все это, был горек, сух и спокоен.
Он пришёл туда с победителями, в одних цепях, налегке.
До того, как попасть в плен, он был храбрый и стойкий воин,
и командовал обороной в небольшом городке.
Потом их загнали в пещеры и обложили туго,
и когда между смертью и рабством им пришлось выбирать,
они после долгих споров поклялись, что убьют друг друга.
Он остался последним. И он не стал умирать.
Он писал прекрасные книги. Он улыбался славе.
Его любили красавицы. У него удалась судьба.
Он и сегодня известен нам как Иосиф Флавий.
Флавий - это имя хозяина. А Иосиф - имя раба.
Мы обязаны памятью предателям и мародёрам.
Мы обязаны сладостью горьким всходам земли.
Мы обязаны жизнью двум девочкам, тем, которым
удалось спрятаться так, что их не нашли.
Юрий Михайлик